— Конечно, слышали! — раздался голос сзади, и вся аудитория обернулась на «зайчишку».
Та смущенно покраснела и, опустив руки вниз, поправила короткую юбку. Её ноги волнующе близко находились рядом с моим стулом, входящий народ вынудил многих потесниться, и теперь я почти касался незнакомки плечом.
— Вот какие кадры приходят к нам! — довольно пробасил «папа», затем, достав журнал посещений, начал перекличку.
Я напряженно думал, чем бы привлечь к себе внимание новенькой, и мучительно искал тему для разговора с нею. Наконец, не выдержав, полушепотом брякнул:
— А о вас хорошие отзывы в прессе читал я на днях...
Она повернула ко мне голову и, посмотрев в глаза, улыбнулась:
— Спасибо, — тихо прошелестел её голос.
— Да не за что, — продолжал я. — Значок мастера уже получили? — задал вопрос, на который ответ знал заранее.
— Нет, — по-прежнему улыбаясь, ответила она. — Документы на рассмотрении еще находятся... это вас вызывают? — Рита легонько толкнула меня локтем.
Я, очнувшись, повернул голову. «Папа» заинтересованно смотрел в мою сторону.
— Что? Понравилась уже? — под смешок аудитории вопросил Абрамыч. — Фамилию его называю, а он — ноль внимания!
Я немного сконфузился, но внешне не выдал своего состояния. Краем глаза я видел, что щека соседки заметно порозовела после слов заведующего кафедрой.
Занятия шли своим чередом. Я встречался с Ритой лишь случайно, в коридорах института, и при этом вежливо кивал ей головой, как какой-то знакомой. Она улыбалась в ответ и проходила мимо. Останавливать и заговаривать с нею я не решался.
Помог случай.
Переполненный автобус уже отходил от станции метро, когда я, спеша в институт, на бегу запрыгнул в закрывающуюся дверь. С трудом протиснувшись на середину задней площадки, я перевел дух. Со всех сторон давила людская масса, и полезть в карман за мелочью не было никакой возможности. Так я проехал две остановки, когда чуть сзади и слева раздался шелестящий смешок:
— А кто билет брать будет сегодня?
Я резко обернулся. Рита стояла, улыбаясь, обнажая свою «зайчишкину» щербинку, веселые искорки мелькали в её красивых глазах.
— А... привет, я вас и не заметил! — обрадовался я («она первая заговорила со мной!») — так я «зайцем» проеду, — пытался сострить я.
— Ты лучше быстрее передай денежку! — сказала она, неожиданно перейдя на «ты». — А то вон контролер уже проверяет автобус.
Я порылся в кармане и протянул тяжело пыхтящему справа от меня здоровяку медный пятак:
— Передайте, пожалуйста.
Тут автобус распахнул двери, и в него влетела новая волна студентов, опаздывающих на занятия. Меня сильно толкнули сзади и понесли на Риту. Изо всех сил упираясь, я старался не прижиматься к ней, но все равно людской вал был сильнее, и через несколько секунд я почувствовал, как её небольшая мягкая грудь прижалась к моей, а щека была совсем рядом с моим подбородком. Её кожаный портфель врезался мне в ноги, и я заметил, что и ей было неудобно при этом.
— Дай мне его, я подержу, — шепнул я Рите на ухо.
Она улыбнулась и отдала мне портфель. Наши глаза были близко-близко, и Рита, то поднимая, то опуская длинные ресницы, как будто заглядывала в душу, и, хотя женская интуиция её уже безошибочно определила всё, она раз за разом, пронзала меня профессиональным взглядом игрока, словно хотела прочесть все мои мысли.
Сзади снова толкнули, я еще сильнее прижался к ней, коленями дотронулся до её ног, и мне стало невыносимо жарко. Я чувствовал, как пылают кончики ушей, и покрылся испариной лоб. Мы стояли так близко, как бывает при объятиях влюбленных, только наши руки были опущены вниз. Это была самая замечательная поездка в моей жизни, и, хотя она продолжалась всего пятнадцать минут, все мельчайшие подробности её я помнил много лет.
Вьющиеся волосы девушки приятно щекотали мою щеку и я, внезапно для себя, прошептал ей на ухо:
— Ты очень красивая, Рита...
Она удивленно-радостно взметнула вверх большие ресницы:
— И давно ты это заметил? — её щербинка сводила меня с ума.
— Как только увидел тебя в первый раз... тогда, 1-го сентября.
— Аааа... — протянула она и, озорно блеснув синими лучами глаз, поставила меня в небольшой тупик. — С первого взгляда, значит?
— Нет, с третьего только, — нашелся я, наконец, после некоторой паузы.
— С третьего? — её брови изогнулись удивленной дугой. — А почему только с третьего?
— Потому что два первых взгляда были направлены не в твои прекрасные глаза.
Она тихо засмеялась и спросила:
— А куда же были направлены?
— Ну... сама понимаешь, на что обычно бывает направлен мужской взгляд.
— И на что же?
— На то, на что я сейчас никак не могу посмотреть.
Она покраснела и чуть опустила голову. Я вдыхал изумительный аромат её волос, и все мое существо было наполнено немыслимым блаженством.
«Так близко она, так рядом, вот если бы... — и сердце мое замирало от смелых мыслей, молниеносно про-несшихся в голове. — Если бы она стала моей, наверное, не было бы человека в мире, счастливее меня».
Внезапно я ощутил, как спрессованная людская масса ослабила свое давление, и можно было уже свободно сделать шаг назад. Но мне так не хотелось делать этого, и по взгляду, брошенному Ритой через мое плечо, я увидел, что она заметила вакуум за моей спиной.
— Подъезжаем уже, — рука девушки легла на мою грудь и слегка нажала на сердце. Я поднял правую ладонь, положил её сверху на тонкие пальцы Риты.
— Пусти, — она отодвинулась немного назад и отняла свою руку. — Дай мне портфель, пожалуйста.
— На, держи... — я вложил кожаную ручку в её правую кисть и, сделав шаг назад, повернулся к Рите боком.
— Спасибо, — прошелестело рядом, — уже приехали. Она вздохнула, и мне показалось, что я услышал нотки сожаления в её голосе. Я помог ей сойти со ступенек автобуса, и мы быстро зашагали к входу в институт. Когда до двери оставалось несколько метров, я, холодея от собственной смелости, спросил:
— Рита, давай сегодня вечером пойдем с тобой в кино?
Она улыбнулась, и, немного помолчав, ответила:
— Хорошо, во сколько встретимся?
Я, ошалев от радости, выпалил:
— Во сколько тебе удобнее, во столько и встретимся.
— Даже, если это будет не совсем удобно тебе? — она испытующе посмотрела мне в глаза.
— Да, даже и в таком случае! — опрометчиво ответил я.
— Хорошо, тогда давай без десяти восемь вечера у входа в «Октябрь».
— Договорились! — радостно воскликнул я.
Она, легко повернувшись на тонких каблучках маленьких туфель, заспешила в сторону легкоатлетического манежа, где по расписанию проходила первая пара занятий её курса.
Я влюбился.
Всё мое существо было занято мыслями только о ней. Мой друг несколько раз толкал меня локтем в бок, когда я на лекции по истории, с мечтательно-глупой улыбкой вспоминал утреннюю дорогу в институт.
— Ты что? — с некоторым изумлением шепотом спрашивал меня Игорь. — Что с тобой сегодня? Ты сам на себя не похож! Тебя преподаватель спрашивает, а ты как будто его не слышишь, ноль внимания.
— Да так, задумался, — отвечал я, улыбаясь.
— Ну, ты даешь! О чем, интересно?
— Ладно. Может, потом узнаешь, — отшутился я.
Через несколько дней за моей спиной шушукался весь курс. Я каждое утро ждал её на остановке около метро, и друзья сразу заметили это.
— Поехали, Ромео, а то опоздаешь! — шутливо кричали они из дверей, когда очередной номер 239 отчаливал от Преображенской площади.
Мы встречались намного реже, чем хотелось того мне. Рита часто уезжала на соревнования, и были периоды, когда я больше месяца не виделся с возлюбленной. Во время наших встреч она строго держала меня на «пионерском» расстоянии. Я чувствовал, что интересен ей, но не настолько сильно, как бы того хотелось.
